fbpx
Verbum
  • Головна
  • Матеріали
  • Проєкт
No Result
View All Result
Verbum
No Result
View All Result
Home № 58: Християнство і психоаналіз
Home № 58: Християнство і психоаналіз

I(R)2 Борромеев узел

by Олександр Черноглазов
18 Грудня 2019
in № 58: Християнство і психоаналіз
Share on FacebookShare on Twitter

В XXIII семинаре Лакан замечает, что его метод использования борромеевых узлов (использования для иллюстрации тройственно­сти взаимосвязи между сплошностью, при­сущей исключительно Воображаемому, от­верстием, представляющим собой фундамен­тальный эффект Символического, и вне-существованием, свойственным Реальному и представляющим собой фундаментальную его черту) не дает никакой надежды этот узел Символического, Воображаемого и Реально­го разорвать.

I(R)2 Борромеев узел

Джерело: Фігура Богородиці яка обіймає у собі Христа

«И в этом смысле, — продолжа­ет он, — наше, аналитическое, представление о том, что узел этот собой представляет, яв­ляется негативом религии»1.

Почему негативом? Потому что анализ «отрекается от того, что представляет собой теологическую добродетель» — отрекается от надежды, о которой в предыдущем параграфе идет речь. Надежда эта, приписываемая им, судя по логике этого места, религии, основана на другой теологической добродетели — вере, вере в объект. «Веры в объект как тако­вой — пишет Лакан — больше нет». «Поэто­му, — продолжает Лакан, — я отрицаю, что объект может быть уловлен каким-нибудь ор­ганом».

О каком объекте идет речь? О пропавшем объекте, являющемся причиной желания — «мы не верим в объект, но констатируем же­лание, и выводим из этой констатации при­чину, как нечто объективированное». А это значит, что религиозная «вера в объект» оз­начает для Лакана веру в его, этого объекта желания, действительное существование, в возможность непосредственно его воспри­нять, встретить лицом к лицу, «уловить ка­ким-нибудь органом», разорвать (rompre), таким образом, борромеев узел — узел, ко­торый Лакан « специально изобрел — по его словам — как препятствие» — препятствие, на которое наталкивается желание этот объект узнать. Разорвать, сломать (rompre) узел нельзя. Зато можно — и даже нужно (il faut) — поднатореть в нем, поломать себе над ним голову, (se rompre — что означает бук­вально: сломать, разбить себя самого). Другими словами — и это любимая идея Лака­на — любая попытка объект уловить приво­дит к разбиению, разделению самого субъек­та. «Узел, именуемый борромеевым, нельзя разрубить, не развеяв при этом миф о субъекте».

Посмотрим, однако, на веру религии — веру, которую Лакан ей приписывает. Не яв­ляется ли собственное его мышление не не­гативом, а, скорее, позитивом ее — отпечат­ком, выявляющим скрытые, не видные на негативе черты? И обратимся мы за ответом к тому, что назвал русский философ миро­воззрением в красках, к образу, претендую­щему на то, чтобы предмет веры явить на­глядно.

Предметом по преимуществу, который ре­лигия — а говоря о религии, Лакан имеет в виду именно христианство — предъявляет нам в качестве высшей ценности, высшей святыни, являются Святые Дары — Плоть и Кровь Христова, преподаваемые верным в Та­инстве Евхаристии под видом вина и хлеба. Перед нами конкретный, вполне явленный и органами чувств действительно вполне уло­вимый объект. Но с наглядностью его дело обстоит не так просто — ведь плоть и кровь не даны нам в нем непосредственно. Чем яв­ляются по отношению к этим последним хлеб и вино? Обратимся за ответом к выработан­ным Церковью догматическим формулам. В «Послании восточных Патриархов о Пра­вославной вере» мы прочитаем, что «в сем свя­щеннодействии присутствует Господь наш Иисус Христос не символически, не образно, не преизбытком благодати… не одним наитием… и не через проницание хлеба… но истинно и действительно… так что, по освящении хлеба и вина, хлеб прелагается… в самое истинное Тело Господа, которое родилось в Вифлееме от Приснодевы… а вино претворяется в самую истинную Кровь Господа, которая, во время страдания Его на кресте, излилась за жизнь мира»2. Формула эта ясно различает, как ви­дим, все три лакановских регистра, и устанав­ливает связь между ними: символическое (священнодействие) связывает воображаемое (образ хлеба) и реальное (Плоть). Объект, ко­торый преподносит религия, не разрывает борромееву структуру, а точно воспроизво­дит ее.

Посмотрим теперь, как структура эта, вы­являемая в догматических положениях, может быть воспроизведена иконически. Реальность Плоти, вкушаемой в Евхаристии, означает, как сказано в нашей формуле, тождество ее с Те­лом, рожденным от Пресвятой Девы. Поэто­му иконография этой Плоти должна брать свое начало в иконографии Богоматери, к которой мы теперь и должны обратиться.

«Икона Марии возникла сначала из-за младенца Христа, так как не было никакой возможности изобразить вочеловечение Бога, как только представив Его ребенком на руках земной Матери. Нет ранней иконы Бо­гоматери, на которой Младенец не был бы изображен», — говорит нам современный ис­следователь3. В отличие от первых самостоя­тельных изображений Христа, продолжает он, «икона Богоматери делает акцент на Его детстве и таким образом на происхождении Его человеческой природы». При этом «ва­рианты ранних икон Марии подчеркивают то человеческую, то Божественную природу Иисуса». Наряду с хорошо известными обра­зами Девы с младенцем на руках — младен­цем, следовательно, уже рожденным — суще­ствуют, с глубокой древности, изображения Богоматери, предстоящей Богу в молитве — так называемая Оранта. На древнейших ико­нах этого типа Матерь Божия, изображенная анфас, держит в руках перед собою, вместо младенца Христа, медальон или щит с Его изображением. Такова датируемая седьмым веком полуфигурная икона из Синайского монастыря, где «фронтально изображенная Богоматерь… представляет не своего Сына, а Его образ на овальном щите, как Виктория-Победа на древнем изображении консула Ва­силия на диптихе слоновой кости»4. Таково изображение на фреске седьмого века в мо­настыре св. Аполлона в Бауите в Египте, где Мария держит овальный щит с изображени­ем Христа перед грудью. Значение изображе­ния ясно — «ношение» медальона символи­зирует «ношение» девой в чреве Богомладенца. Младенец изображается в облачении, с благословляющим жестом, так как «отроча младо», вынашиваемое во чреве, является од­новременно «превечным Богом». Восприни­мается изображение как символ — «образ в образе есть не что иное как указание зрителю воспринимать икону как культовый образ»5. Но символ этот существует как часть изоб­ражения, не разрывая то, что называл Лакан его сплошностью, не образуя в нем дыр — появление его в изображении реалистически мотивировано, вплетено в образную ткань изображенного на иконе мира.

Реальность Плоти, вкушаемой в Евхаристии, означает, как сказано в нашей формуле, тождество ее с Те­лом, рожденным от Пресвятой Девы. Поэто­му иконография этой Плоти должна брать свое начало в иконографии Богоматери.

Немного позже, однако, картина меняет­ся. Появляется новый иконографический тип, где медальон исчезает, а изображение младенца, лишившись этой образной, моти­вировавшей его присутствие на иконе опо­ры, занимает место младенца в теле Пресвя­той Девы, вторгается в него, нарушает непре­рывность и сплошность образа. Тип этот из­вестен как икона «Знамение» — икона, где представлено полуфигурное изображение Богоматери с поднятыми к небу в молитвен­ном жесте руками и с младенцем Иисусом изображенным на фоне ее лона без всякой поддержки. Интересно, что первым чудом этой иконы, находившейся в Новгороде, было спасение Новгорода от войск князя Андрея Юрьевича, осаждавшего город в 1170 году. Символика щита у нее, таким об­разом, сохраняется связанной с ней легендой, хотя в самом изображении уже отсутствует. Младенец воспринимается как чудесное ви­дение Богомладенца в самом лоне Пресвятой Девы. Изображение его уже не скрывается здесь за реалистической мотивацией, а выс­тупает на первый план именно как привне­сенный в реальность элемент чуда, который и выполняет здесь знаковую, символическую роль, отчего и получает в традиции именова­ние «знамения». Но именно в качестве чудес­ного он образной тканью немедленно начи­нает осваиваться — в окно, проделанное им в воображаемой реальности, немедленно вхо­дит реальность другая, «мистическая», «поту­сторонняя», и эта вторая реальность немину­емо сливается с первой, расширяет ее. То же происходит, по сути дела, на многочислен­ных барочных полотнах — классическим при­мером может служить «Погребение графа Оргаса» Эль Греко — где «небо» вторгается в «земное», образуя с ним единое сложное про­странство. В православной иконографии можно указать на икону Успения, где небеса отверзаются, являя апостолам Иисуса с душой Богородицы на руках. Символ здесь, несмот­ря на вторжение свое, не нарушает «единства апперцепции», не мешает воображению осво­ить видение, расширив сферу воспринимае­мой им реальности за счет реальности иной, галлюцинаторной, реальности видения.

Джерело: Ярославська Оранта

Позднее, однако, появляется, на основе этого типа, еще один. В иконе этой — яви­лась она в 1878 году в Серпухове — именуе­мой «Неупиваемая чаша», Дева и Младенец изображены так же, как на иконе Знамение, с тою, однако, разницею, что перед ней по­мещен алтарь, на котором стоит чаша со Свя­тыми Дарами, причем так, что изображение Господа в Ее лоне располагается точно над чашей, как бы всплывая из нее. Композиция оказывается здесь принципиально сложнее. Восприятие наше раздваивается, пресловутое единство апперцепции нарушается. В самом деле, мы можем видеть младенца в лоне Девы, символизирующим зачатую в ней от Господа плоть. Но, с другой стороны, мы можем видеть его поднимающимся из чаши, и тогда он символизирует плоть Господа, вкушаемую нами в таинстве. Расширения воображаемо­го пространства не происходит, так как од­новременно представить его себе в двух точ­ках единого пространства мы не способны. Изображение такого типа расщепляет субъект нашего восприятия. Являясь частью сразу двух воображаемых миров, образ отделяется от них, или, используя здесь лакановский термин, им вне-существует, что и является для Лакана признаком Реального.

Но что достигается ценой этого расщепления? Реальность Тела Господня в чаше и ре­альность Его в лоне Девы могли бы символи­зировать — и символизируют зачастую — два отдельных изображения. Однако реальность Тела в чаше состоит, как видели мы в приве­денной нами в начале формуле, в тождестве Его Плоти, воплощенной в Деве. Они — одна и та же Плоть. Сказать, что тела тождествен­ны, представляют собой не по имени, не по субстанции, и не по виду, а нумерически одно-единственное тело, значит сказать, что они занимают одно и то же пространство, одно и то же место. Определение тождества тел чисто топологическое. Именно это топо­логическое тождество и находим мы на нашей иконе. Господь в чаше и Господь в лоне Девы — это одно и то же, себе тождествен­ное изображение. Икона являет, таким обра­зом, единство объекта, а с ним и Реальность его. Ценой этого оказывается, однако, как Лакан и предупреждал, разделение субъекта, чей воображаемый мир оказывается этим объектом расколот надвое. Внесуществующий этим двум пространствам объект оказы­вается, топологически, той единственной точкой, где миры эти соединяются. Но соеди­нение это не образует нового, единого, тре­тьего мира — скорее образ Христа представ­ляет собой нечто такое, из чего возникают, берут начало два независимых воображаемых мира, в каждый из которых Он входит осо­бенным образом, демонстрируя, таким обра­зом, их, этих миров — воспользуемся снова догматической формулой — неслиянность и нераздельность.

Как видим, образ оранты, молящейся Божией Матери с Богомладенцем на лоне, являл нам последовательно, в своем развитии и ус­ложнении, образ плоти Христовой в симво­лическом, воображаемом и реальном пла­нах — или, говоря языком Лакана, исполь­зующего здесь музыкальный термин, регистpax. Завершает этот ряд явление объекта, тела Христова, в регистре Реального.

Итак, явление объекта как Реального рас­щепляет субъект (S♢a), а единство субъекта не позволяет, напротив, зримо представить себе единство объекта — Тело Христово ос­танется расколотым на два аспекта, тождество которых, утверждаемое догматической фор­мулой, останется на иконе неявным. «Вооб­ражение сплошности прямо предполагает не­возможность трещины, но именно поэтому трещина всегда может оказаться Реальным — Реальным в качестве невозможного. Однако это вовсе не делает его с этим воображением несовместимым — более того, именно оно, Реальное, это воображение и конституирует». На этой цитате из Лакана я и закончу, доста­точно показав, на мой взгляд, глубокое сход­ство двух языков описания, с которыми име­ем мы в данном случае дело — что и не уди­вительно, имея в виду тождество реальнос­ти, с которыми имеют дело они.

 

Александр Черноглазов, Лакан. Приглашение к Реальному…, проект letterra.org (Москва), 2012, стр. 131-136

Завантажити PDF

Примітки

  1.  Цитаты из Лакана сделаны по изданию: Jacques Lacan. Le Seminaire, livre XXIII, editions du Seuil, 2005.
  2. Цит. по: Православное догматическое Богословие, СПб., 1857 г., т. 2, с. 296.
  3. Ханс Бельтинг. Образ и культ. История образа до эпо­хи искусства. М.: Прогресс-Традиция, 2002 г., с. 77.
  4. Там же, с. 136.
  5. Там же, с. 136.
Олександр Черноглазов

Олександр Черноглазов

Філолог, перекладач, викладач, публіцист. Лауреат премій Андрія Бєлого та Моріса Ваксмахера за переклад корпусу семінарів Жака Лакана. Перекладач Карла Ранера, Рудольфа Бультмана, Зигмунда Фрейда й Жана-Люка Нансі. Автор монографії «Запрошення до Реального», численних публікацій із психоаналізу й культурологічних студій.

Схожі статті

18 Грудня 2019
№ 58: Християнство і психоаналіз
Лакан і теологія

Лакан і теологія

У цьому розумінні взаємини з Богом радше онтологічні, позаяк у них нема місця для особистісного задоволення. Відповідно ми не маємо...

by Дмитро Ольшанський
18 Грудня 2019
18 Грудня 2019
№ 58: Християнство і психоаналіз
Бог бессознателен. Лакановские исследования вокруг Св. Фомы Аквинского

Бог бессознателен. Лакановские исследования вокруг Св. Фомы Аквинского

Что мы называем топологическим? 1. Начнем с очень простого соображения. Известно, что, начиная с Эвклида, для всякого его последователя целое...

by Франсуа Рено
18 Грудня 2019
18 Грудня 2019
№ 58: Християнство і психоаналіз
Тема номера: Християнство і психоаналіз

Тема номера:
Християнство і психоаналіз

Ба більше, говорячи про Мойсея та фігуру закону, до яких невпинно вертався Фройд чи не в кожній своїй праці, французький...

by Редакція Verbum
18 Грудня 2019

Verbum

  • Головна
  • Матеріали
  • Проєкт
ПІДПИСАТИСЯ

INFO@VERBUM.COM.UA
KYIV, UKRAINE


No Result
View All Result
  • Головна
  • Матеріали
  • Проєкт

INFO@VERBUM.COM.UA
KYIV, UKRAINE